Провалившийся в прошлое - Страница 42


К оглавлению

42

Там он спустил девушку с рук, быстро разобрал постель, разделся догола и попытался было снять с девушки хотя бы пояс, но та заверещала так жалобно, что он даже не стал пытаться стащить с неё тельняшку. Зато на кровать она легла весьма охотно и даже не возражала, когда Митяй выключил свет, лёг рядом и накрыл её и себя одеялом. Возражения начались немного позднее, как только он стал ласкать её, впрочем к этому Таня отнеслась с интересом и ей даже понравилось, но вот когда он попытался лечь на неё, испуганно вскрикнула, но зато тут же встала на колени, изображая из себя козочку или за кем она там наблюдала в детстве. Митяй нисколько не расстроился, лиха беда начало. Вода камень точит, а в цирке медведей даже на велосипедах учат ездить, так что со временем он тоже научит Таню всему, что ему требуется от существа женского пола в постели и в доме. Правда, часа через четыре, когда Митяй уже спал, начались первые проблемы, но он специально положил девушку к стенке и как только та попыталась покинуть кровать, тут же поднялся, включил свет, чем снова испугал её, а потом отвёл в туалет и усадил, как маленького ребёнка, на горшок, то есть унитаз. Ничего не поделаешь, уж лучше поступить так, чем обнаружить в углу кучку.

Утром Митяй впервые проснулся не в шесть часов, а в начале девятого, чего с ним почти никогда не бывала. Ну, а Таня, свернувшаяся у стены в комочек, и вовсе не хотела просыпаться. Ей было спокойно, тепло и уютно в этой удобной, хотя и странной, пещере. Однако, как только он встал, девушка моментально проснулась и бросилась к нему. Ну, не в объятья, а просто стала рядом. Он обул ей на ноги меховые, пушистые комнатные тапочки и повёл сначала в туалет, где она уже сама сделала всё, что надо, правильно и даже воспользовалась персональной мочалкой из липового луба, привязанной к деревянной ручке и торчащей в горшке с водой, вместо пипифакса, после чего прополоскала её под строгим взглядом Митяя, положила в горшок и налила в него тёплой воды. В общем сделала всё, как и хозяин дома. Однако, после этого он всё же повёл её в душ, решив, что лучше делать это каждый день и каждый вечер и потом раз неделю таскать вёдрами воду на второй этаж, где он сложил тридцатикубовую ёмкость для одной только холодной воды, чем видеть её грязнулей и, тем более, ложиться с немытым поросёнком в одну кровать. Вот этого он точно не смог бы перенести ни при каких обстоятельствах, но Тане, похоже, понравилось мыться под горячим душем, и особенно заниматься под ним любовью.

Из всех гигиенических процедур самой смешной оказалась чистка зубов, Танша слопала зубную пасту вместо того, чтобы чистить ею зубы и Митяю удалось почистить зубы охотницы, между прочим крепкие и белые, как у хорошей овчарки, только с четвёртого раза. Ну, а после этого он потащил румяную, распаренную после горячего душа и секса девушку, благоухающую ментолом, на кухню, та очень удивилась, узнав, что они, оказывается, будут завтракать. После завтрака Таня была готова немедленно завалиться спать, но Митяй принялся одевать её и поскольку девушка была не такого уж и маленького роста, то и это не составило для него особого труда. Куда труднее было снять с её головы обруч, а с талии пояс, но он справился и с этим, после чего одел её пусть и не в новые, но в чистые вещи довольно тепло, по сезону. Сам бы он точно не замёрз в них. Велики ей оказались только высокие, зимние кроссовки, но и то не критически. Во всяком случае она из них не выскакивала на каждом шагу. К новой, совершенно незнакомой ей одежде из ткани, Танша отнеслась достаточно спокойно, во всяком случае по её выражению лица было видно, что охотница наслаждается новыми ощущениями тела. Да, прикосновения тельняшки и тёплого егерского белья, несомненно, были куда более приятными, нежели липких от пота, сала и грязи вонючих, плохо выделанных шкур.

Перед тем, как выйти во двор, Митяй наложил в две здоровенные керамические миски пшенично-кукурузной каши с варёным мясом и сахарными косточками и вынес их на крыльцо для Крафта и Таниной псины, снова заставив девушку несказанно удивиться. По ней было видно, что она и сама не отказалась бы от такой вкусной еды. Впрочем, куда больше девушка удивилась тогда, когда они пришли на скотный двор, чтобы задать корма свиньям и козам, начавшим уже волноваться. В ней сразу же проснулись все охотничьи инстинкты сразу, вот только поохотиться ей никто не дал. После этого Митяй повёл её на свой продовольственный склад и показал, сколько у него припасено мяса и рыбы. Вот тут с Таней чуть припадок не случился и у неё даже слёзы брызнули из глаз. Из ледника они направились в мастерскую и там он показал девушке топоры с длинными, прекрасно обработанными топорищами, большие охотничьи кинжалы с ножнами и рукоятками с накладками из рога, и копья с ещё более длинными, обоюдоострыми, прекрасно заточенными лезвиями и даже показал их в деле, разрубив несколько деревяшек. Охотница тут же захотела вооружиться и Митяй, не моргнув глазом, прицепил ей на офицерский ремень ножны с кинжалом, вручил топор, точная копия канадского, тоже с ножнами, и длинное копьё.

После этого он занялся своей обычной, повседневной работой, а девушка постоянно находилась рядом и с любопытством за всем наблюдала. Ну, а Митяй в этот день достал из красильных чанов кожи, промыл их водой и развесил для просушки, затем принялся готовиться к тому, чтобы на следующий день первым делом приступить к пошиву новой одежды для своей подруги. Разобравшись с кожами и мехами, они пообедали, а потом снова сходили на скотный двор и покормили животных. Таня, прекрасно помня, сколько на складе лежит рыбы и мяса, уже не смотрела на свиней и коз голодными глазами. Они вернулись в дом и Митяй, никогда не выходивший из него без ружья и патронов, сначала снял карабин и подсумок, после чего стал раздеваться. Пристально посмотрев на девушку, он самым решительным образом разоружил юную охотницу и определил место для её оружия, после чего вытряхнул из тёплого пуховика и они зашли в спальную комнату, частенько служившую Митяю домашней мастерской, в основном портняжной. Он принёс с собой несколько больших мотков тонкой шерстяной нити, свитой из козьего пуха, разделся сам, заставил снять с себя всё лишнее Таню, по сути дела оставив в одной тельняшке. Усадив девушку на кровать, покрытую шкурой махайрода, он вручил ей большой ящик с украшениями, чтобы той было чем заняться, а сам уселся на стуле со спицами в руках и принялся вязать для неё рейтузы. Он набрал нужное количество петель для круговой вязки и спицы в его руках так и замелькали с большой, даже для опытной вязальщицы, скоростью.

42